Алексей Петрович, председатель Национального координационного комитета «Победа»

«Ну так что, едем?» — по-командирски твердо прозвучал голос деда. В очередной раз удивился силе духа и мужеству старика. Еще вчера он еле говорил, жаловался на перепады давления, а сегодня уже твердо намерен воплотить в жизнь очередную боевую задачу. Для человека, находящегося в шаге от 100-летнего юбилея, каждая задача – боевая.
В назначенное время он, как всегда ожидал меня, сидя в коридоре. Рубашка цвета хаки, тельняшка под нею, непременные, уже выгоревшие от времени, орденские планки.

«Не забудь пакет. Смотри, не переверни по дороге», — напоминал Геженко.
Проехав все мыслимые и немыслимые кордоны – я напрочь забыл про многочисленные мероприятия в центре нашей столицы, — мы добрались до ворот Армянского кладбища. Въехав на территорию, припарковал машину справа, и, чтобы не утруждать деда, решил сходить за цветами самостоятельно.

«Ты своей жене цветы покупай, а я своей сам куплю» — резко оборвал меня гвардии рядовой.

Приказы не обсуждают, и мы крейсерской скоростью двинулись к продавщице цветов.

«Мне только живые. Пластмассы не надо. Я на свидание иду».

Продавщица деда узнала, вспомнила, как он рассказывал ей о своей любви, когда приезжал на кладбище в прошлом году.

По достоинству оценив ремонт дорожек на кладбище, мы приехали на угловой квартал. Гранитный памятник хорошо видно с дороги, несмотря на появившиеся здесь в последние годы новые захоронения, склепы и монументы.

«Эту дорожку я строил. Чтобы к Катеньке ходить» — между захоронениями пролегла добротная тропинка из тротуарной плитки, ведущая прямо к памятнику.

Наощупь, практически вслепую – глаза, сколько в их адрес полетело проклятий, он пробирался к заветной оградке.

«Здравствуй, моя дорогая. Вот и пришел к тебе твой Микеля».

Он тихо разложил цветы у подножия, попросил принести из машину ветошь, чтобы протереть памятник. Нежно и аккуратно, он смахивал пыль с гранитной плиты. Затем настала очередь таинственного пакета. Из него дед извлек пасхальный кулич, пряники, конфеты, сто грамм фронтовых, свечку и маленькую бутылочку вина. Прочитав «Отче наш», он выпил вина и на мгновение замолчал.

Потом, всё также наощупь, обошел могилу, взялся за оградку и запел. Пока до меня дошло, что вот эти секунды я должен не только запомнить, но и документально зафиксировать, дед уже заканчивал второй куплет. В песне юноша звал на свидание девушку, перебирая гитарные струны.

«Я часто пел её своей Катерине» — тихо сказал дед, потирая левую сторону груди.

Они прожили вместе 60 лет. После очередного ранения, полученного под Белградом, советский солдат Геженко оказался в югославском госпитале. Нужна была кровь для переливания, и подходящая группа оказалась у дежурившей в палате сестрички, Кати. Придя в себя после операции, солдат захотел узнать, кто же спас ему жизнь. А когда узнал, то понял, что теперь его жизнь принадлежит Ей.

Советская комендатура в Берлине зарегистрировала брак советского солдата и югославской медсестры. Так началась их история любви. Они пронесли её через всю свою жизнь. Нет, они не умерли в один день, как пишут в завершении детских сказок. Она ушла раньше, перед смертью завещав ему беречь себя. И не было такого дня за долгие годы, прошедшие после её смерти, чтобы он не вспомнил свою Катеньку. Вот и сегодня он пришел к ней на свидание, с цветами, вином и нежной песней.