• RU
  • MD
  • 29.01.2019 23:56





    Март 2016
    Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
    « Фев   Апр »
     123456
    78910111213
    14151617181920
    21222324252627
    28293031  

    Loading...

    25.3.2016 | 18:44

    ЧЕРНОБЫЛЬ НАВСЕГДА. Над Беларусью безоблачное небо

    Александр Готовчиц

    Алиса Баукина, специально для ИА Новости-Молдова

    Более 20 участников из Молдовы, Украины, России и Беларуси участвовали в журналистском медиа-проекте «30 лет после Чернобыля», проходившем c 12 по 20 марта в Минской и Гомельской областях. При финансовой поддержке немецкого фонда «Роберт Бош Штифтунг», молодые люди из четырех стран посетили различные НКО, побывали в детских оздоровительных центрах, пообщались с переселенцами, вынужденными покинуть родные места после аварии на Чернобыльской АЭС, а также с ликвидаторами и очевидцами, которые одними из первых оказались на месте трагедии.

    … Говорить о Чернобыле можно много, спорить долго, а молчать порой невозможно. Многие молчат. Давно, упорно и по разным причинам, но не журналист Анатолий Готовчиц. С первых дней аварии в Чернобыле стал одним из тех редких голосов, что слились воедино, дав возможность широкой аудитории узнать о судьбах людей, потерявших дом, родных и коллег.

    Я записала монолог Готовчица о событиях, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС, и вполне объяснимом желании моего собеседника быть услышанным.

    – Многие меня спрашивают, как люди встретили новость об аварии на Чернобыльской АЭС. Начинать надо с того, что многие не знали о произошедшем вообще или знали очень мало. Слухи быстро распространялись, но общее состояние я бы охарактеризовал как „растерянность“.

    Мы, журналисты, называем это „нивелированной информацией“, то есть какая-то информация имелась, но она стекалась с разных источников и, конечно же, проходила многократную фильтрацию высшим советским руководством.

    Что читал советский народ? „Правду“ и „Известия“, в которых не было ничего сказано ни о зашкаливающих уровнях радиации, ни об опасности для тысяч людей, оказавшихся в зоне повышенного риска.

    Пятого мая 1986 года, помню, встретился с переселенцами из южных наших районов, тех, что ближе к границам нынешней Украины. Белорусское руководство считало, что белорусы справятся с проблемой.

    Практически весь новостной поток шёл непосредственно из Украины. Когда слухи достигли апогея, руководству пришлось увеличить дозу вносимой информации. Люди хотели знать. От растерянности до возмущения, оказалось, нет так далеко.

    Многим говорили, что они уедут на пару дней, а потом вернутся в свои деревни. Ничего не было: ни продуктов питания, ни одежды. Этих несчастных людей селили в дома к другим. Об опасности радиации и радиоактивного йода никто не знал.

    Нас, прессу, настраивали, чтобы мы успокаивали людей своими текстами. Нервы были на пределе. Успокоить людей не представлялось возможным: «сарафанное радио» делало свою работу, и информация распространялась быстро.

    Эвакуация проходила в спешке, разрешалось брать самое необходимое. Автобусы были забиты, поэтому многое собранное приходилось оставлять в покинутой деревне. Как раз тогда и начались работы по ограждению 30-километровой зоны с использованием специальных средств охраны, которые я видел лишь на погранконтроле.

    Помню я это время…май-июнь 1986 года. Потом начали поступать указания касательно использования зараженных продуктов. Каких-то животных вывезли, другие остались на зараженной территории. Коров продолжали доить, а мясо шло в пищу.

    Летом 1989 года зампред Совета министров СССР приезжал к нам сюда, но закон о защите населения вышел лишь в 1991 году.

    В 1989 году я написал о забастовках и митигах, но мой материал не напечатали. Такой отказ стал толчком для меня и многих других журналистов создать что-то свое. Трое моих коллеги вместе со мной основали газету „Народная газета“, тираж которой доходил до 700 тысяч экземпляров.

    Я освещал поездки детей на оздоровление в Италию, где без ведома белорусских врачей, малышам вырезали щитовидную железу, чего делать никак нельзя. Потом они, бедные, всю жизнь на таблетках…

    Сам я тоже не могу похвастаться отменным здоровьем, как и все остальные в нашем регионе. У меня с самого начала было удостоверение ликвидатора аварии, а в 2012 году его сменили на „потерпевшего“.

    В далеком 1995-м отменили многие льготы. Вот спрашиваете про измерение продуктов питания. Сказать могу вот что: гомельское молоко стараюсь не пить.

    Да, в колхозах ещё начали появляться лаборатории по изучению радиации. В Хойниках на молочном заводе видел такие. Об этом писали, требовали изменений, но проблема и спустя 30 лет остаётся проблемой.

    Период полураспада цезия-137 составляет минимум 29 лет, а таких полураспадов должно пройти хотя бы четыре. Всё это прошло в почву, а самой большой проблемой остаётся радиация, получаемся через пищу. Беда в том, что человек накапливает радионуклиды не из-за того, что он побывал в радиоактивно-загрязнённой зоне, а в том, что он съел.

    Меня вот какой вопрос интересует… деревня Савич (30 км зона) была полностью выселена, но часть людей туда вернулась. Нужно думать о судьбе этих людей….

    (фото Александры Губской)