Ольга Тиховская

публикация впервые появилась в газете «Русское слово»

публикуется в сокращении

В сентябре 1990 года у гостей Пушкинского праздника, посвящённого 170-летию со дня приезда поэта в Бессарабию, недостатка во впечатлениях не было. Тогда на приглашение Фонда славянской письменности и культуры, Пушкинской комиссии Фонда культуры в Республике Молдова и кишинёвского Дома-музея поэта откликнулись писатели, учёные, музейные сотрудники, художники, педагоги, студенты, журналисты.

Три дня на фоне Пушкина провели участники праздника, приехавшие из Москвы, Ленинграда, Перми, Иркутска, Душанбе, из подмосковных Больших Вязём, из села Задунаевка Одесской области, из болгарских городов София и Видин. Для многих гостей это была первая встреча с нашим краем, так щедро и творчески не бесследно вдохновлявшим поэта. Исторические маршруты – вослед Александру Сергеевичу – вели всех нас от Кишинёва к селу Долна, потом к Бендерам и Тирасполю.

Хлебосольная Долна, где летом 1821 года Пушкин гостил у семейства Ралли, подарила незабываемые впечатления и нашим гостям. Село отмечало 570-летие своего основания, и центральная площадь, украшенная руками местных мастеров, превратилась в «каса маре» под открытым небом. Здесь звучала молдавская, русская, болгарская речь, играли тараф и духовой оркестр. Сельский жок и старинная борьба трынта напоминали о далёкой поре, когда на эти непременные действа народных гуляний с восторгом смотрел молодой Пушкин.

Счастливую возможность познакомиться с культурой и традициями Молдавии наши тогдашние гости по-настоящему оценят уже после развала Советского Союза, когда от пушкинской Бессарабии их будут отделять политические границы и финансовые барьеры, для большинства работников культуры и гуманитариев просто непреодолимые.

С потрясшей меня теплотой и свежестью чувствований будут вспоминать о тех трёх сентябрьских днях в Молдавии пушкинисты из Больших Вязём. Неожиданно, на непредсказуемом вираже судьбы, мы встретимся в октябре 2015 года. За четверть века наши давнишние гости, Зина и Саша, молодые историки-краеведы из музея на общественных началах, не изменив призванию, не поменяли места работы – они, вместе со своими единомышленниками, изменили… музей! Сегодня Зинаида Петровна Колыбина – заведующая экспозиционным отделом. Александр Михайлович Рязанов – директор Государственного историко-литературного музея-заповедника А.С. Пушкина в Больших Вязёмах и Захарово. О своих давних бессарабских впечатлениях они говорили не «мемуарно» – будто осень 1990-го опять в календаре, и всё так живо, так молодо, так радостно.

Также «не для протокола», а по вдохновению, в последний день того Пушкинского праздника говорила ещё одна гостья, преподаватель педагогического института Светлана Лукашева: «Какой гостеприимной и радушной увидели мы Молдавию! Свет пушкинской поэзии, доброта и человечность – здесь мы встречали их повсюду. Такое не забывается и покоряет надолго». Светлана приехала из Душанбе вместе со своими студентами Гульнарой Файзиевой, Зариной Садыковой и Шухратом Ибрагимовым. Будущие учителя-словесники смогли обнаружить в плотно составленной программе праздника важные для себя уроки – уроки памяти и ответственности за великое русское слово.

Учиться – с голоса, на ходу, в калейдоскопе праздничных встреч – можно было у русских поэтов Анатолия Гребнева и Николая Савостина, у пушкинистов Сергея Небольсина, Михаила Хазина, Георгия Богача, у болгарских поэтов Нико Стоянова и Лучезара Еленкова.

Свою учительскую миссию выполнил и наш особый гость – в то время директор Пушкинского Дома Николай Николаевич Скатов. За три так быстро пролетевших дня он не единожды выступал с раздумьями о Пушкине. Но один «урок» – предназначенный читателям выходившей в Кишинёве «Славянской газеты» – залежался в редакционном портфеле. Наша беседа с Николаем Николаевичем, записанная 23 сентября 1990 года, «выпала» из номера, где были напечатаны информационные материалы о Пушкинском празднике.

Конечно, «Пушкина много не бывает», но небольшая газета выходила тогда раз в две недели, и отбор материалов был жёсткий. Беседа так и не вместилась в следующий номер, а потом другие события, другие темы оказались более актуальными. В моих рабочих папках, среди других материалов, этот «урок» ждал своего часа.

– Пушкин сегодня. Каким его воспринимает наш современник? Пушкин – великий поэт, пророк, мессия, учитель? Какие из этих именований – традиционные формулы, титулы и какие – верные определения?

– Я думаю, при всём при том, что Пушкину давалось и при жизни, и в дальнейшем много самых разнообразных определений, никто не определил суть Александра Сергеевича лучше, чем это сделал в одной короткой формуле замечательный русский критик и замечательный русский человек, литератор, писатель и поэт (кстати, его не всегда знают, когда поют его знаменитые романсы «Цыганская венгерка» и «Две гитары за стеной»). Это Аполлон Григорьев, который сказал: «Александр Сергеевич – наше всё».

И вот когда вы спрашиваете, кумир ли он… – Да, кумир! Учитель ли он? – Да, учитель! И он учит в школе. Всякий русский человек воспитывается на Александре Сергеевиче Пушкине в русской школе, начиная с детских стихов и кончая «Капитанской дочкой». Мессия ли он? Пророк ли он? В общем – и мессия, и пророк. О пророческом значении Пушкина писал не кто иной, как Фёдор Михайлович Достоевский, и очень многие, критики и просто обычные люди, разделяли этот взгляд на Пушкина.

***

30-е годы XIX века – начало становления массовой культуры. Бульварная журналистика, то, что потом получило название «жёлтой прессы», – появляется как раз на рубеже 30-х годов. В это время возникает «Северная пчела», булгаринская литература. И всё это, конечно, противостоит той высокой культуре, которую представлял Пушкин. Но были два полюса русской жизни – аристократический культурный круг и демократический культурный круг. Эти два полюса Пушкина понимали, принимали. Пушкин очень рано вошёл в сознание народа со сказками, со стихами. А булгаринский круг, естественно, многое в Пушкине не понимал, искажал. Но в жизни русского общества Пушкин неизменно – перманентная, постоянно действующая величина.

А что касается 1860-х годов, тогда действительно было неприятие Пушкина. Но мы не должны измерять реакцию русского общества в целом по какой-то радикальной журналистике, по Писареву. Всё равно Пушкин продолжал иметь место, быть в школах фактором духовного становления и воспитания людей. Писаревским выступлениям давались, кстати, небезуспешные отпоры. Мне довелось в своё время издать первый сборник Николая Страхова и надеюсь сделать переиздание. Прекрасные страховские статьи были, если угодно, отпором этим писаревским притязаниям.

Но в целом, конечно, 1860-е не очень отмечены в интеллигентских кругах пониманием Пушкина. Недаром Блок говорил: «одичание 60-х годов». Это тоже небезусловная формула, но, в приложении к Пушкину, об этом не нужно забывать.

Наследуем ли мы? Я думаю, само восприятие Пушкина, острота ощущения необходимости его – это уже чрезвычайно важно. Это не просто волевое усилие. Есть вещи, не подвластные ни нашему сердцу, ни нашему уму.

Острая современная проблема – межнациональные отношения. Ведь Пушкин не учил, не наставлял, каких-то особенных рекомендаций не предлагал. Но в этом смысле он – наш вечный учитель.