Назария Сергей Михайлович, кандидат исторических наук, доктор политических наук, профессор Государственного института международных отношений Молдовы (оригинальная аббревиатура – IRIM)

Конец ХХ века ознаменовался многими радикальными изменениями в истории человечества. Осталась в прошлом «холодная война», прекратила своё существование двухполюсная система международных отношений. Меняется геополитическая конфигурация регионов, межрегиональных пространств. Уже нет прежнего жёсткого идеологического размежевания между Востоком и Западом.

Вместе с тем появились новые угрозы, чреватые подрывом международной безопасности и устойчивого развития, как отдельных стран, так и международных отношений в целом. Наблюдаются попытки геополитического передела мира и пересмотра существующих границ. Все более зримо проявляется намерение с этой целью подправить, «переписать историю», в частности, обосновать установление новых, «более справедливых», рубежей на карте мира.

Некоторые историки ведут «научный поиск исторических прав Бухареста» на Пруто-Днестровское междуречье, активно используя исторические аргументы с целью ликвидации молдавского государства путём его присоединения к Румынии. В настоящее время в Молдавии некоторые правящие политические силы, опирающиеся на активную поддержку извне и поддерживаемые официальными историками, ведут откровенную или полускрытую борьбу за её вхождение в состав Румынии.

В народе этих людей называют румыноунионистами и их идеология опирается на т.н. концепцию румынизма, не признающую идентичность разных восточно-романских этносов (молдаван, балканских аромун, сербских влахов и др.), считая их румынами (8 мая 2013 г. румынский парламент принял закон, объявивший всех восточных романцев румынами). В политическом плане её сторонники выступают за «объединение всех румын в единое государство» – «Великая Румыния». Республику Молдова они называют «вторым румынским государством», а Бессарабию и Северную Буковину «румынскими территориями», которые должны быть «воссоединены с родиной-матерью» Румынией. Все соседние народы и национальные меньшинства представлены как «извечные враги румынского рода».

При этом, большая часть населения Молдавии и левые политические партии открыто выступают за сохранение молдавской государственной независимости.

Когда-то А.С. Пушкин сказал: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… но клянусь честью, что ни за что на свете не хотел бы переме­нить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой Бог её дал». В Молдавии же, в области воспитания учащейся молодёжи в течение четверти века происходит процесс, преследующий цель «переменить отечество» и «иметь другую историю», внушив молодым людям ложную им румынскую национальную идентичность.

С этой целью, с конца 80-х годов XX века, молдавская история интенсивно искажается, мистифицируется и усиленно подменяется румынской. Все эти годы, гуманитарная политика современной Молдовы в значительной степени отдана «на откуп» Румынскому государству. Прорумынские силы активно пытаются использовать исторические аргументы в пользу присоединения Молдавии к Румынии, что нашло отражение в ряде работ молдавских учёных, вставших в начале 90-х гг. на позиции румынизма. В самой Румынии ещё с середины 60-х гг. историки пытаются доказать исторические права Бухареста на Бессарабию и Северную Буковину.

Но всегда следует помнить два урока истории. Первый состоит в том, что прошлое неподвластно никому, его нельзя изменить как кому-то хотелось бы. Второй – его можно лишь познать при условии добросовестного изуче­ния всех сохранившихся документов данной эпохи и по возможности всех имеющихся воспоминаний участников изучаемых событий.

Извращения и мистификации истории румынистами можно проиллюстрировать на примере интерпретации роли никем не избранного и никого не представлявшего Сфатул Цэрий и «объединения» Бессарабии с Румынией в 1918 г. В современной румынской и молдавской националистической историографии господствуют оценки данной структуры как истинного «репрезентативного органа Бессарабии», «избранного на демократической основе», как «собрания, представлявшего все классы и социальные слои бессарабского населения», «организма с чёткими парламентскими атрибутами», утверждается, что СЦ «вобрал в себя единогласное одобрение его политики населением Бессарабии», «отразил национальную структуру, весь политический, профессиональный и институциональный спектр общества», а выборы в этот «парламент» происходили в условиях, когда «население могло свободно выражать свою волю, избирая своих представителей в состав этого великого форума» и, наконец, объединение от 27 марта 1918 г. «соответствует всем общепринятым критериям национального самоопределения».

Известный историк И.М. Опря считает, что «этот парламент Бессарабии отражал истинное национальное, социальное и политическое представительство румын и национальных меньшинств.., являлся законодательным органом, созданным посредством всенародных консультаций, имеющих плебисцитарный характер и поэтому имеющий полное право решать все вопросы Бессарабии.., что данный парламент был образован посредством демократической процедуры, а его решения представляли собой завершённую форму западных демократических принципов».

Данный вопрос имеет не только научное значение, он достаточно идеологизирован и политизирован, поэтому, как говорил классик, если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, то они опровергались бы. Поэтому даже некоторые очевидные истины, касающиеся исследуемых событий, опровергаются, а то, чего не было, но хотелось бы, чтобы было, признаётся в качестве действительности.

Однако, подобного рода эпитеты отражают не действительное положение ве­щей, а желание этих авторов. Здесь, как и в большинстве случаев, когда возникает дилемма румынской историографии – «истинное или патриотическое отражение истории», – мы сталкиваемся с попыткой отражения исторических событий в пользу «патриотизма» в ущерб исторической истине. Данную мысль выразил российский историк М. Мельтюхов: «Никакой критики своей собственной истории румынские авторы не допускают, их страна всегда была всего лишь зажатой меж двух „хищников” жертвой обстоятельств… В румынской исторической литературе создана своя собственная слабо связанная с исследованиями соседних стран картина событий международной политики. Понятно, что в этих условиях румынские авторы стараются не затруднять себя сколько-нибудь обстоятельной аргументацией своих тезисов».

Эту же мысль поддерживает и голландский исследователь В.П. ван Мёрс: «В контексте написания румынской истории „объективность” понимается как „соответствие румынским национальным интересам”, а это означает, что мои выводы могут разочаровать румынских читателей».

В этом контексте, с профессиональной точки зрения, становится очевидным низкое качество румынской националистической исторической науки, которая и в XXI-ом веке оказалась не в состоянии превзойти уровень века XIX-го. Но ещё трагичнее положение молдавской историографии румыно-унионистской ориентации, которая, под лозунгами о том, что «история румын является единственно научной историей для бессарабских румын», не просто реализует геополитические задачи «à la România Mare», но ещё в начале 90-х гг. трансформировалась в карикатурную румынскую «национал-патриотическую» копию.

Для румынистов имеет значение не отражение событий так, как они происходили, а то, как они «должны были» происходить. А если то, что происходило, не соответствует тому, «как должно было быть», тогда на страницы учебников, научных журналов и монографий выносится версия, соответствующая задачам реализации велико-румынского геополитического проекта.

В этом смысле, в задачу националистической исторической науки входит каждодневное внушение «румынских истин» с целью вытравить из душ молодых людей «молдавский дух» и традиционное дружеское отношение всех предыдущих поколений молдавского народа к России. Ведь залогом победы румынизма в Молдове и, в конечном счёте, её присоединения к «Родине-ма­тери Ве­ликой Румынии» является победа тезиса о «Бессарабии как исконно румынской земле, насильно захваченной и удерживаемой всегда враждебной румынам Рос­сией». Культивирование вражды к России есть одно из главных условий ликвидации независимой Молдовы.

Однако наряду с «научным», всё более откровенно проявляет себя и политический унионизм. Так, некоторые молдавские и румынские политики предлагает молдаванам «войти в Европу» в составе Румынии. Они откровенно отвергают необходимость подписания с Молдовой базового межгосударственного договора и договора о границе и откровенно поддерживают в Молдове тех, кто выступает за ликвидацию нашей страны, усиливают политическую нестабильность, провоцируют прорумынскую националистическую нетерпимость в Республике Молдова и толкают на антигосударственные действия тех её граждан, которые не признают законность существования родной страны.

Ну не нравится им независимая Молдова. С их точки зрения не правы были победители Гитлера и когда подписывали мирный договор 1947 г. Не правы оказались и лидеры 35 стран в Хельсинки в 1975 г., вновь в Париже в 1990-м. Да и ООН, приняв Молдову в 1992 г. в свои члены, явно поспешила. Но тогда первой страной, к которой в случае чего предъявят территориальные претензии, может оказаться сама Румыния. Если следовать маргинальной логике румынских реваншистов, можно ставить следующие вопросы: что станет с Добруджей, Трансильванией, Банатом, да и запрутской Молдовой?