Елена Шатохина, специально для ИА Новости-Молдова

Почему бегут мурашки по коже, и на глаза наворачиваются слезы, когда идет «Бессмертный полк»? Ведь это просто фотографии ветеранов, ничего больше? Ты видел их на стенах много раз. Парадных и не очень, их немало висело и выцветало от времени в «красных уголках», пока их не унес ветер перемен вместе с теми «уголками»…

Но теперь фотографии родных подняли над головой как знамя и понесли те, в ком жива генная память Победы. Та самая память народа, который ещё никогда и никто не побеждал. Так зачем слезы? Почему в них смешались гордость, горечь и боль? О чём, о ком? Разве кто-то кого-то предал и забыл? А разве не так? Рядом, не за горами и долами, кто-то рушит памятники павшим воинам, упорно рисует фашистские свастики, награждает медалями солдат, воевавших на стороне фашистов, и недалеко, не только в Европе, и на Украине — там это уже общее место — гуляют молодые люди, вскидывая руки в нацистском приветствии. Всё рядом. Все близко. Всё буднично и просто.

Мы свидетели радостного освобождения сытых людей от пут любой идеологии, что называется «гуляй, Вася!». Наступила эра тотального плюрализма, ничего, что чаще двуличная. Вокруг полно явлений ещё либеральнее, ещё круче и свободнее.

Но вдруг знаковой чертой времени выступил День Победы 9 Мая и всё, что связано с той страшной кровавой войной и памятью о тех, кто заплатил за Победу своей жизнью. И эта черта подвела итоги и… разделила многих. Мы не просто живем в эпоху больших перемен, водораздел этих перемен прошел через людское сознание.

Не так давно состоялся разговор с хорошей знакомой, западной украинкой, которая традиционно стояла и стоит на одобрении всего, что происходит на «ридной Украине». Столкнулись мы сначала во мнении, почему с ней порвала отношения её лучшая подруга.

- Что же ты хочешь, — сказала я, — у неё муж — военный. И отец воевал на фронтах Великой Отечественной…

Подразумевалось, что человек с такой биографией не может иначе оценивать нынешний «патриотизм» нашей «западненки» и её сочувствие Шухевичу и Бандере в их «справедливой борьбе». Короче говоря, «без УПА, без Бандеры и без Шухевича не было бы современного украинского государства, не было бы современной украинской нации».

И тут разговор быстрым макаром перенесся на события, которые уже оценить могли только мы сами, а не историки или наши предки. Но, как и следовало ожидать, одесские события 2 мая 2014 года и карательная операция в Доме профсоюзов, этот «обыкновенный фашизм», нашли свои оправдания у «западненки»: мол, убитые сами виноваты… спровоцировали… вызвали… раздразнили… В общем, «Победа украинского духа и оружия в Одессе золотыми буквами вписана в новую украинскую историю», как сказал соучастник командования карательным батальоном «Азов», нынче числящийся депутатом Верховного совета Украины, Игорь Мосийчук.

Мне вовремя пришло на ум спросить — впрочем, неожиданно даже для себя! — а что её отец делал в Великую Отечественную войну? (Кстати, неожиданная мерка типа: а чем ты занимался до 17-ого года?) Оказалось, что, как и многие украинцы с Галичины, он работал на заводе у немцев. Вернулся после войны и дожил до глубокой старости в своем родном сельском доме на Западной Украине. Гнева у него, судя по всему, как и у всей семьи, немцы особо не вызывали. Голодом заводских рабочих в нацистской Германии не морили. Немцам, после ухода на фронт своей рабочей силы, нужны были чужие руки, чтобы ковать оружие вермахта. Два миллиона украинцев работали, в основном, на оружейных заводах и фабриках, включая и производство ракет класса V-2 в Пенемюнде.

«Татусь» моей знакомой, став «остарбайтером», или «принудительным рабочим с Востока» (от 2/3 до 3/4 из всех остарбайтеров были украинцами), был даже благодарен немцам, что уцелел, оценив немецкий педантизм, точность и исполнительность, так часто отсутствующие у мягкотелой, слегка растрепанной в чувствованиях, славянской натуры. Плюс — кормили же татуся… 300 г хлеба были железной нормой в день, а по праздникам и сигареты, немного рейхсмарок в месяц…

Хотя вряд ли разделяли его чувства все два миллиона украинских остарбайтеров, что были вывезены с территории «Рейхскомиссариата Украина», но кое-кто — точно разделял. В отношении Украины, особенно Западной, у немцев был свой расчет и свои правила. Национальность имела серьёзное значение и при отборе девушек: в помощь немецким домохозяйкам лучше всего подходили украинки.

Это ничего, что остарбайтеры — «восточные работники» — были третьего сорта (после «второсортных» милитэринтернирте — интернированных западноевропейских рабочих), ограничены в свободе передвижения и выборе места пребывания, многие жили в изолированных местах, могли подвергаться побоям и издевательствам или даже быть убиты с минимальными последствиями для совершавших это немцев. Оставление своего рабочего места также каралось смертью… зато у многих была кровать. А не нары-загоны, как в лагерях смерти. Это точно!

…Нет, не мыслью о мягкотелости славян и беспечных европейцах теперь был занят ум. Что такое историческая память? Должно быть, всё-таки, не практика личного выживания. Не думы о своей шкуре. В эти думы не зайдут молчаливые тени миллионов погибших на фронтах, под бомбами в разгромленных городах, истерзанных, замученных в Бабьем Яру, Освенциме или в Бухенвальде, где было выбито намертво железными буквами — «Каждому своё». Секрет этого циничного лозунга, ставшего современной речёвкой, не только в издевке, он обывательско-рабский и выше желудка ему не подняться.