Колумнист Sputnik Молдова Николай Костыркин, раскручивая клубок ряда исторических персоналий и событий Кишинева, нашел ряд ранее неизвестных широкой публике фактов.

В среду, 24 августа, Молдова празднует 72-ю годовщину освобождения от немецко-румынской фашистской оккупации.

Свободу республика получила благодаря успеху Красной Армии в Ясско-Кишиневской операции. Имя командующего пятой ударной армией, отличившейся в этой операции, Николая Берзарина до 1990 года носила улица в Кишиневе, ныне называющаяся Петру Мовилэ.

Дом № 13 — под снос

А недавно попавшаяся на глаза корреспонденту Sputnik заметка в газете «Вечерний Кишинев» за 1987 год проливает свет на один весьма интересный эпизод, связанный с бывшей улицей Берзарина.

Текст заметки полностью приводит у себя на странице в facebook муниципальный советник Кишинева, специалист по памятникам архитектуры Ион Штефэницэ.

Вот эти выуженные из небытия газетные строки:

«В квартале, ограниченном улицами Киевской, Т.Чорбэ, «Искры», Берзарина под строительство вспомогательных служб больницы скорой помощи сносят старые здания, имеющие несомненную архитектурную и историческую ценность. Старожилы вспоминают, что в этом квартале провел детские годы известный поэт Максимилиан Волошин, а в 20-е годы жил «король поэтов» Игорь Северянин. Дом на улице Берзарина, 13, уже приведенный в руинное состояние, связан с жизнью и деятельностью выдающегося молдавского юриста, первого кодификатора бессарабского права Петра Манеги, который работал в начале 20-х годов прошлого века с Пушкиным под руководством Инзова. Еще не поздно остановить снос ценной исторической застройки одного из старинных кварталов города».

Руинизацию истории, с успехом продолжаемую и сегодня, никто тогда, увы, не остановил. Но этот текст заставляет вспомнить о тех, чьи имена соседствуют в одном абзаце.

Русский поэт, переводчик, художник Максимилиан Волошин, возможно, связан с Молдовой не только пребыванием в Кишиневе, но и самой фамилией своей — может быть, «Волошин» происходит от единственного числа слова «волохи». Была же Елена Волошанка — дочь Штефана Великого!

«Зевс в одеяле» — потомок гида Пушкина?

А в «Живое о живом» Марины Цветаевой мы читаем: «Но вернемся к молодой Е. О. (Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина, урожденная Глазер, мать поэта — ред.). Потеряв первого ребенка (…) четырехлетнюю дочку Надю, по которой тосковала до седых и белых волос, Е. О., забрав двухлетнего Макса, уходит от мужа и селится с сыном — кажется, в Кишиневе».

И еще оттуда же: «… ранний или очень поздний прохожий мог бы видеть в окне одного из белых домов Кишинева, стойком, как на цоколе — лбом в зарю — младенческого Зевеса в одеяле, с прильнувшей у изножья, другой головой, тоже кудрявой». Так Цветаева описала Волошина в детском возрасте.

Кстати, сам Волошин оставил о своем происхождении следующие сведения: «Мое родовое имя Кириенко-Волошин и идет оно из Запорожья. Я знаю из Костомарова (Николай Костомаров, русский историк — ред.), что в XVI веке был на Украине слепой бандурист Матвей Волошин, с которого была содрана кожа поляками за политические песни, а (…) фамилия того кишиневского молодого человека, который водил Пушкина в цыганский табор, была Кириенко-Волошин. Я бы ничего не имел против того, чтобы они были моими предками».

Связан Пушкин в Бессарабии не только с именем Волошина, но и с другим не мене интересным лицом, также имеющим отношение к упомянутому здесь старинному кишиневскому кварталу, от которого сегодня остались лишь одни воспоминания.

Грек-законотворец

Этот человек — Петр Манега. Его отец был рожден в Греции, в городе Арта. Он, как и многие греки «века осьмнадцатого», перебрался в Валахию. Петр родился в Бухаресте, в 1782 году изучал в Париже юриспруденцию, после чего попросился на русскую государственную службу и был рекомендован наместнику Бессарабской области генералу Ивану Инзову.

Манега был введен в комиссию по составлению свода законов для Бессарабии — Гражданского уложения, которое писалось на французском языке. Переводом же этого документа на русский занимался никто иной, как Александр Сергеевич Пушкин. Был 1820-й год, и эхо свободомыслия первого, довоенного царствования императора Александра еще жило в окраинной европейско-азиатской Бессарабии. Но труд Манеги, Пушкина и ряда видных представителей молдавского дворянства не получил продолжения. Уже в николаевский, так называемый постдекабристский, реакционный период на Бессарабию в итоге распространилось проверенное временем общерусское гражданское право.

В 1832 году Петр Манега, заработав 600 рублей за работу над Уложением, получил и чин коллежского секретаря, но отказался от него, сославшись на незнание русского языка. Позже он занялся составлением фонда Кишиневской городской библиотеки.

Навет певички

Сто лет спустя после приезда в Бессарабию Петра Манеги в Кишинев прибыл другой жилец упомянутого здесь квартала. Жизнь поэта, композитора и певца Александра Вертинского в столице края также сложилась непросто. Он много выступал в Бессарабии, преимущественно для русскоязычного населения, коего здесь в ту пору было немало.

В итоге недовольство у местных властей вызвала огромная популярность среди русских песня Вертинского «В степи молдаванской». Она якобы «разжигала антирумынские настроения». И артист был выслан из Румынского королевства, частью которого была тогда Бессарабия. Роковую роль в этом «стечении обстоятельств» сыграла женщина — некая местная артисточка, любовница генерала Поповича. Вертинский отказался выступать на ее бенефисе, и оскорбленная «служительница муз» во всех красках расписала собственному же воздыхателю «пагубное влияние» песни «В степи молдаванской» на умы и сердца местного населения.

А в 1933 году в Кишиневе выступал еще один известный житель нашего былого квартала — поэт Игорь Северянин. Именно в этом городе завершилось его годовое турне по Румынии, Югославии и Болгарии. В столице края 46-летний Северянин влюбился в певицу кабаре Викторию Шей де Вандт. Ей он посвятил сочиненные здесь же, в Кишиневе, следующие строки:

О, девушка, отверженная всеми
За что-то там, свершенное семьей,
Мы встретимся в условленное время
Пред нашею излюбленной скамьей!

Разные судьбы объединил в себе уже давно не существующий квартал старого Кишинева. Здесь же неподалеку — здания Союза писателей Молдовы и памятник еще одному классику — Эминеску. Рядом, буквально через перекресток, — монумент просветителю молдавского происхождения Петру Мовилэ. Как искусно переплелась память о многих тех, кто жил, работал, выступал, прославлял Кишинев и Молдову в своих произведениях! Будет ли еще когда-нибудь в нашем городе нечто подобное? Лишь время может дать ответ на этот вопрос.

Поэтому наши сограждане могут свободно сбросить груз комплексов, который навязывали и навязывают жителям Молдовы те, кто давно и надолго решили поучать нашу страну и измарывать нашу историю. Кому-то хочется «избавить» нас от богатейшего культурного и другого не менее значимого наследства предков, но их дар Молдове вечен. Надо только уметь его оценивать.